Сергей ЛЕБЕДЕВ
МАСОНЫ И ВОКРУГ НИХ
НА СТРАНИЦАХ ЖУРНАЛА "МОРЕ".
1901-1917.
FREEMASONS
AND THEIR BACKGROUND
ON THE PAGES
OF THE MAGAZINE "SEA".
1901-1917.
Под редакцией Николая Мазуренко.
Санкт-Петербург – Волгоград
1994, 2013
Причастность к работе редакции и изданию журнала «Море» – органа Лиги обновления флота – великого князя Александра Михайловича была очевидна для многих современников. Очевидно и участие Александра Михайловича в различных начинаниях Лиги обновления флота. Императорское высочество великий князь постоянно материально поддерживал Лигу, жертвуя тысячи рублей на мероприятия, ею проводившиеся. В России он курировал торговое мореплавание и возглавлял Морской музей в Петербурге.
Занимаясь различными проблемами флота, орган Лиги обновления флота журнал «Море» очень часто касался политической стороны вопроса обновления морской мощи России, писал о мировых политических союзах великих стран, о той роли, которую должна играть Российская империя и ее флот в будущей войне.
Послабления октября 1905 года разрешили деятельность политических партий и привели к созданию представительных органов власти – Государственной думы и Государственного совета. Деятельность лож не была разрешена, да и сами масоны России не выходили на поверхность, действуя «в тиши».
Периодическая печать, получившая «свободу слова», наряду со множеством других вопросов обсуждала и проблему масонства, которая не сходила со страниц газет, журналов, сборников, альманахов. За период с 1905 по 1917 год включительно, по нашим подсчетам, таких выступлений насчитывается более полутора тысяч. За двенадцать неполных лет в России на страницах периодики были поставлены почти все проблемы, касающиеся темы франк-масонства, а интересующийся читатель вполне мог уяснить для себя, что же это такое.
Появление каскада всевозможных сведений в печати об ордене не могло не вызвать реакции у тех, кто принимал политические решения. Накручивавшийся правой печатью вокруг масонов клубок всевозможных «сведений» и очень часто жутких подробностей о многочисленных ужасающих планах и кровавых заговорах не мог не волновать ум императора Николая II и его ближайшего окружения.
Николай II стимулирует разыскания об ордене франк-масонов, подключая сюда сотрудников Министерства внутренних дел в лице Департамента полиции.
В начале 1907 года к Николаю II был вызван жандармский полковник А.В.Герасимов. Император поставил перед ним, руководителем Петербургского охранного отделения департамента полиции, ряд вопросов.
Герасимов вспоминал: «Второй пункт, которым весьма интересовался царь, был вопрос о масонской ложе. Он слыхал, что существует тесная связь между революционерами и масонами, и хотел услышать от меня подтверждение этому. Я возразил, что не знаю, каково положение за границей, но в России, мне кажется, масонской ложи нет, или масоны вообще не играют никакой роли. Моя информация, однако, явно не убедила Государя, ибо он дал мне поручение передать Столыпину о необходимости представить исчерпывающий доклад о русских и заграничных масонах. Не знаю, был ли такой доклад представлен Государю, но при департаменте полиции функционировала комиссия по масонам, которая своей деятельности так и не закончила к Февральской революции 1917 года».
Вплоть до своего отречения от русского престола император Николай II воспринимал масонство как одну из серьезных угроз государственному устройству России – монархическому строю. Начавшиеся изыскания внутри департамента полиции привели на первом этапе к сбору сведений, которые очерчивали круг тех, кто в той или иной мере был причастен к масонской тематике, так интересовавшей царя.
В поле зрения политической полиции попал и журнал «Море», страницы которого пестрели сюжетами о вольных каменщиках.
Своих адресов редация не скрывала, указывая в журнале, где можно было найти ее сотрудников, саму редакцию и близкие по духу ей организации. Среди них Императорское русское техническое общество (Пантелеймоновская, дом № 2) – здесь помещалось Бюро Лиги обновления флота, и Музей изобретений и усовершенствований (Мойка, дом № 12).
Два этих адреса весьма любопытны для отечественных историков культуры, политики и масонства. Вот почему интересно остановиться на них.
На Пантелеймоновской, в доме № 2, размещалось находившееся под императорским покровительством крупнейшее научно-техническое общество дореволюционной России, имевшее множество отделений (около двадцати) во всех частях огромной страны. Из этого здания, входившего в комплекс Соляного городка, координировалась работа научных, промышленных, финансовых и общественных провинциальных центров, тех деятелей и лиц в губерниях и провинциях, которые интересовались вопросами научно-технического развития национальной промышленности по всем известным тогда отраслям народного хозяйства. Императорское Русское Техническое общество бурлило идеями, объединяя в своих рядах личности самые разнообразные по темпераментам, политическому весу и капиталам, знаниям и жизненному опыту, социальному происхождению и общественному влиянию.
Другой адрес (Мойка, дом № 12) знаменит сегодня тем, что здесь находится неоднократно изменявший свой внешний облик и внутренний вид дом, где, как известно, находилась последняя квартира поэта А.С.Пушкина. Приходящие сюда многочисленные любители Пушкина в подавляющем большинстве не знают, что в начале XX века здесь размещалось Петербургское охранное отделение Департамента полиции Министерства внутренних дел. Именно отсюда велся оперативный политический сыск – филерское наблюдение за экстремистами и террористами, политическими и общественными деятелями, чиновным и государственным людом, а также политическими проходимцами всех мастей. Значительна роль Петербургского охранного отделения в плавном подавлении революции 1905 года, в предотвращении политических убийств, актов террора в Северной столице России…
Адрес дома на Мойке, 12 в начале века был хорошо известен, ибо от разместившихся в нем жандармов во многом зависело спокойствие как в столице, так и в других городах и губерниях империи, зависела жизнь обывателей, крупных сановников, членов императорского дома, да и самого царя.
Именно здесь в помещении, где ранее находились жандармы, мирно существовал Музей изобретений и усовершенствований, бывший одним из подразделений Лиги обновления флота. В стенах музея проходили собрания Лиги, устраивались вечера, здесь читались доклады и сообщения, сюда шли письма, сюда приносили рукописи для публикации в журнале «Море». Здесь, в этом доме, трудился Н.Н.Беклемишев, редактор и издатель «Моря», бессменный председатель Лиги обновления флота (радевший о возрождении флота вместе со своими товарищами по Лиге) и в то же время – директор комитета Музея изобретений и усовершенствований.
Получив приказ Николая II разобраться по масонскому вопросу, департамент полиции начал изучать деятельность лиц, к данному вопросу причастных. Среди тех, на кого обратили внимание спецслужбы того времени, был и «его превосходительство» Н.Н.Беклемишев, отставной генерал-майор, что соответствовало четвертому классу чинов «Табели о рангах», редактор «Моря», страницы которого пестрели франк-масонством.
Личность и дела Н.Н.Беклемишева, изучавшиеся политической полицией, как и другие фигуры, причастные к масонской теме, суммировались в некие группы, за которыми установили наблюдение. Выйдя на Беклемишева, стали досматривать его корреспонденцию, то есть вскрывали ее для прочтения, копировали наиболее интересные места и собирали копии для того, чтобы сделать выводы.
За спиной редактора «Моря» Н.Н.Беклемишева, председателя Лиги обновления флота (впоследствии – Морской лиги), стоял великий князь Александр Михайлович, курировавший торговое мореплавание и Морской музей в Санкт-Петербурге. Родственник царя по крови, великий князь скрепил свои отношения с императором, женившись на великой княгине Ксении Александровне, сестре Николая II. Добавим: Александр Михайлович (род. в 1866 г.) был сыном великого князя Михаила Николаевича, в 1892 году командовал миноносцем «Ревель», в 1909 году – броненосцем «Ростислав», в 1905-м – начальствовал над отрядом минных крейсеров; являлся активным деятелем, требовавшим значительных ассигнований на военно-морской флот. Он один из инициаторов создания воздушного флота империи. Таким образом, Александр Михайлович был не только накрепко связан с флотом морским, но и завязывал связи с флотом воздушным.
В высших сферах государственного управления, при дворе, да и в широких кругах общественности знали о склонности его императорского высочества великого князя к оккультным секретам, мистицизму, спиритуализму, розенкрейцерству, разгадке тайн потустороннего мира.
Александр Михайлович возглавлял ложу русских филалетов, ведшую свои истоки из XVIII века от оккультного французского общества, распространившего свою деятельность на ряд европейских стран, а на рубежах XIX и XX столетий и в самой России развившего свои работы.
Нина Николаевна Берберова пишет: «В ложу филалетов принимали всех, кто хотел, никаких анкет и рекомендаций не требовалось. К 1916 г. в ложе оказалось около тысячи человек. Никого не исключали и никого никакими взносами не облагали».
Мистиком был и брат Александра Михайловича, великий князь Георгий Михайлович, входивший в другое масонское послушание – орден мартинистов.
ВВЕДЕНИЕ
Суждено ли нашим влиятельным кругам совершенно масонизироваться и подчиниться окончательному внешнему руководству, или будут сделаны усилия отстоять свои интересы соответственными мероприятиями, все равно познание масонства необходимо, и за вынужденное игнорирование его Россия уже дорого поплатилась. Вот почему редакция свободного «Моря» почитает долгом давать у себя место сведениям о масонстве.
От редакции.
("Море", 1907, № 21-22, с.679)
«Русское масонство – это давно прошедшая быль. Нет в живых никого, кто видел эту быль, кто может как очевидец поведать о ней. Но когда-то, десятки лет назад, чары масонства властно охватили все слои общества. Было какое-то безумие на масонство, на него тратились громадные состояния крепостничества, им забавлялись, как спортом. Многие горячо и убежденно верили в масонство, наполняли им всю свою жизнь и искренне, восторженно любили его.
Совершенно и окончательно масонство было запрещено в России в 1826 году. Оно стало забываться. Лишь немногие русские романисты, воскрешая прошлое, рисовали портреты масонов, и мы удержали еще в памяти Пьера Безухова из «Войны и мира», смутно вспоминаются где-то прочитанные рассказы о Великом Розенкрейцере, о графе Сен-Жермене, о Калиостро. Наконец, сквозь дымку прошлого, как отдаленное эхо школьных лет, вспоминается Николай Иванович Новиков.
Мистицизм, как сегодня хорошо известно, при русском императорском дворе пользовался особым вниманием, был в почете.
Время выхода журнала «Море» (1905-1917 гг.) и, следовательно, пропагандировавшиеся и шедшие к читателю с его страниц идеи явились во многом продуктом Русско-японской войны 1904–1905 годов, а также активных революционных выступлений 1905 года.
Касаясь наступивших после 1905 года в России событий, бывший Верховный главнокомандующий русской армией А.А.Брусилов писал в мемуарах, изданных в годы «советской власти»:
«А между тем было о чем подумать: революция, хотя временно и погашенная, указала ясно, что теперь крестьянство уже не то, что все слои общества крайне недовольны, интеллигенция почти вся революционна, и нетрудно было догадаться, что созданием так называемого «Союза русского народа», составленного притом из подонков, ограничиться никак нельзя. Весьма характерно, что к этому же времени вылезли разные проходимцы, которые, пользуясь мистическим настроением психически больной императрицы, стали играть серьезную роль в жизни царской четы и тем влиять на управление государством, что восстановило все серьезные круги общественных и государственных деятелей, окончательно изолировав самих царя и царицу, оставшихся в среде так называемой дворцовой камарильи. Тут выступает на сцену Распутин, начинающий играть серьезную роль в управлении Россией. Во многом это напоминало последние годы царствования Людовика XVI и Марии-Антуанетты во Франции. Это очень понятно, ибо одинаковые причины вызывают неминуемо такие же действия, а за ними и следствия.
В такой-то обстановке началась давно предвиденная, неизбежная всемирная война».
Сюда надо добавить весьма нейтральные к русской действительности мемуары в форме дневниковых записей Жоржа Мориса Палеолога, посла союзной по Антанте республиканской Франции. Палеолог ставил вопрос и отвечал на него в дневнике:
«Откуда явилось у великой княгини Елизаветы Федоровны и у ее сестры, императрицы Александры, это удивительное преобладание мистических черт? Мне кажется, что оно унаследовано ими от их матери, принцессы Алисы, дочери королевы Виктории, бывшей замужем с 1862 г. за наследным принцем Гессен-Дармштадтским и умершей в 1878 г. в возрасте 35 лет.
Воспитанная в самом строгом англиканизме, принцесса Алиса испытала вскоре после замужества странного рода страсть, вполне духовную и интеллектуальную, к великому тюбингенскому богослову-рационалисту, знаменитому автору «Жизни Иисуса» Давиду Штраусу, умершему четырьмя годами раньше ее. Он тотчас же приобрел над ней большое влияние. Глубокая тайна окутывает еще этот роман двух умов и двух душ, но нельзя, тем не менее, сомневаться, что он сильно смутил ее в ее верованиях, и что она пережила ужасные потрясения.
Ее дочери могли от нее унаследовать склонность к религиозной экзальтации. Быть может, нужно также видеть в них действие атавизма, гораздо более древнего, так как я нахожу в числе их предков по женской линии имена святой Елизаветы Венгерской и Марии Стюарт».
И несколько ниже в тех же воспоминаниях Мориса Палеолога читаем: «Я уже отметил в этом дневнике болезненные наклонности, которые Александра Федоровна получила по наследству от матери и которые проявляются у ее сестры Елизаветы Федоровны в благотворительной экзальтации, у ее брата, великого герцога гессенского, в странных вкусах. Эти наследственные наклонности, которые были бы незаметны, если бы она продолжала жить в положительной и уравновешенной среде Запада, нашли в России самые благоприятные условия для своего полного развития».
Продолжая мистический мотив в мемуаристике, мы обращаемся к другому автору. Павел Григорьевич Курлов – один из высших сановников империи по полицейской и жандармской части. Генерал замечает в воспоминаниях: «Конец XIX и начало XX века знаменуются упадком религии не только в высшем обществе, но даже в народе. Неизбежным спутником такого падения является мистицизм, который незаметно, даже для искренно верующих людей, перемешивается с чистой религией. Государь Император был несомненно глубоко религиозным человеком. Тяжелые события царствования не могли пройти для него бесследно и не направить Его духа, по-моему, почти непроизвольно в сторону мистицизма».
Павел Афанасьевич Бурышкин, кстати, масон послушания «Великий Восток Народов России», с горечью отмечал:
«До революции сравнительно мало знали о действительном положении дел, о том роковом влиянии, которое на императорскую семью оказывали всякие проходимцы, вроде предшественника Распутина французского целителя Филиппа или небезызвестного доктора Папюса. Некоторые наивные историки революции, вероятно, добросовестно не подозревали, говоря о жидомасонских ее корнях, что единственным моментом несомненного масонского влияния на судьбы российские была мартинистско-масонская деятельность Папюса и создание в недрах Царского Села мартинистской ложи «Крест и звезда». О придворных оккультистских похождениях Филиппа и Папюса в Петербурге в начале текущего столетия много говорили. Об этом свидетельствуют дневники А. А. Половцева и Н.А.Бобринского, а также воспоминания Витте».
О мистицизме Николая II пишет и крупнейший знаток «внутренней» политической истории, ее непосредственный творец, уже цитировавшийся нами жандармский полковник, ставший генералом, А.В.Герасимов:
«Как известно, Государь Николай II отличался сильной наклонностью к мистицизму. Ее он унаследовал от своих предков. В начале его царствования многие питали надежды на то, что под влиянием своей жены – образованной женщины, одно время даже, кажется, слушавшей лекции в Оксфорде, – царь излечится от излишнего мистицизма. Жизнь не оправдала этих надежд. Не царь под влиянием недавней оксфордской студентки повернул от мистицизма к трезвому реализму, а, наоборот, царица под его влиянием вдарилась в такой мистицизм, равного которому мы не найдем в биографиях членов нашего царственного дома. Не оказали благотворного влияния на нее и события эпохи 1904–1906 годов. Наоборот, вместо того чтобы заставить его серьезно заняться вопросами необходимого переустройства русской государственной жизни, тревоги, пережитые во время революции, только еще дальше толкнули ее в область мистических настроений. Надо сказать, события этих лет вообще вызывали сильный рост мистических увлечений в высших классах общества. В петербургских салонах, игравших в придворных кругах такую заметную роль и наложивших свою роковую печать на общие судьбы России, наперебой занимались спиритизмом, вертели столы, вызывали духов и т. д.».
Суммируя отмеченный материал, предоставим слово Н.Н.Берберовой:
«Параллельно в эти же годы (1905–1906) в России оживилась деятельность мартинистов с помощью двух шарлатанов, Папюса и Филиппа (предшественников Распутина при русском дворе). Вскоре граф Мусин-Пушкин стал у них Великим Мастером. Говорили, что в молодости Николай II был мартинистом, по примеру своих английских, германских и датских родственников. Николай II вышел, однако, очень скоро из тайного общества. Но его дядя, вел. кн. Николай и Петр Николаевич (внуки Николая I и двоюродные братья Александра III), а также вел. кн. Георгий Михайлович остались мартинистами высоких степеней и время от времени, в специальном храме в Царском Селе, собирались для ритуала. Это продолжалось до 1916 г., когда мартинистам пришлось прекратить свое существование. Великих князей, конечно, не тронули...».
Возвращаясь к Лиге обновления флота, зададимся вопросом: кто же содействовал ее развитию, проводимым ею мероприятиям ? Это были отец и сын –великие князья Михаил Николаевич и Александр Михайлович, а также великая княгиня Ксения Александровна, поддерживавшие Н.Н.Беклемишева, создателя Лиги обновления флота, ее бессменного председателя, редактора, издателя и автора статей в журнале «Море» (органе Лиги), видного и активнейшего члена Императорского Русского Технического общества, директора комитета Музея изобретений и усовершенствований (одно время Музей подчинялся Лиге, затем стал составной частью Общества военной, морской и сельской техники).
Великий князь Александр Михайлович избежал участи иных членов императорской фамилии, ликвидированных летом 1918 года. За границей, в Париже, в 1933 году им выпускаются в трех частях воспоминания, в которых он сообщает о своем руководстве тайным обществом филалетов, здесь же говорится о его помощнике по делам этого общества Беклемишеве...
Итак, мы подходим к проблеме двух идейных течений в русском масонстве начала XX века, к так называемым мистическому и политическому его направлениям. Беклемишев и близкий ему круг лиц, безусловно, принадлежали к направлению первому, что, однако, не исключало его контактов и с политическими масонами. Их организация, пройдя стадии возникновения и реорганизации, к началу 1910-х годов стала быстро расширяться территориально и численно. Н.Н.Беклемишев, причастный к деятельности Императорского Русского Технического общества (ИРТО), не мог не ощущать проявлений деятельности политических масонов, контролировавших к началу Февральской революции 1917 года многие отделы и местные организации ИРТО.
Здесь не место выяснять, почему сотрудники Департамента полиции не вышли, а следовательно, и не подавили политических масонов, сгруппировавшихся в «Великом Востоке народов России», который после отречения Николая II от престола и захватил власть в мартовские дни 1917 года и удерживал ее до октябрьского переворота. Но ясно одно: Императорское Русское Техническое общество было одним из оплотов масонской структуры, носившей надпартийный и межпартийный характер.
О масонах – членах РТО вспоминала Екатерина Дмитриевна Кускова, входившая в число принятых членов действовавшего в России ордена и являвшаяся женой Сергея Николаевича Прокоповича – будущего министра Временного правительства. Последний, напомним, был принят в масоны во время своей учебы в Брюсселе еще в 1898 году и вошел в состав русского братства вольных каменщиков с 1908 года, после вывода масонских лож на территории самой империи. Кускова писала: «Такие общества, как вольно-экономическое, техническое, были захвачены (масонами – С.Л.) целиком. Это – рецепт Союза освобождения. Ведь еще во время его действия в вольно-экономическом обществе прочно уселись его члены: Богучарский, Хижняков (секретари); С.Н. (Прокопович – С.Л.) – председатель экономической секции. То же и в техническом обществе: Лутугин, Бауман – в центре».
Таким образом, налицо констатация двух легальных структур, в одну из которых входил редактор «Моря» Н.Н.Беклемишев...
И если есть течения внутри единого потока, то они обязательно конфронтируют друг с другом. Публикации о масонстве на страницах журнала «Море» в определенной мере отразили борьбу мистических и политических масонов, самих являвшихся продуктом развития национальной общественной мысли – части мысли мировой.
Снятие царских гербов в марте 1917 года.
Художник Иван Владимиров.
Всякая мишура строя исчезает почти одновременно со сменой политической организации общества. Уходят идолы, гимны, символика, цвет флагов и знамен, конфигурация и рисунок герба, военная форма, формы обращения людей друг к другу. Вспоминая прошлое, мы узнаем то, что знакомо нашим дням, и чтобы что-то отрицать или принимать, надо об этом знать. Деятельность масонских лож сегодня стала уже общим местом, несмотря на заявления некоторых авторов о том, что в России масонов больше нет! Любой категоричный взгляд всегда вызывает вопрос, разрешение которого ведет к изучению истории самого вопроса.
К сожалению, те обличения «торжествующей демократии», которые мы слышим, и проявления которых ощущаем повседневно на протяжении последних двадцати пяти лет, не приводят пока к созидательным результатам. Процесс брожения еще не закончен, ибо отжившие постулаты идеологии, все еще культивируемые «государственными историками», продолжают тормозить здравые изыскания о прошлом. Все эти преподаватели, старшие преподаватели, доценты, профессора, кандидаты, доктора, члены-корреспонденты и академики, руководящие подчиненными им кадрами историков, продолжают из средств налогоплательщиков получать деньги за свои «научные звания» и «академические должности», до августа 1991 года занятие последних было возможно лишь по решению «партийных органов». Отмеченные обязательной печатью марксизма-ленинизма, докторские и кандидатские дипломы историков – членов КПСС – до сих пор продолжают служить капиталом, ренту от которого получают их обладатели. Проценты же идут из нашего кармана. Это они циклили наше сознание на декабристах, шумевших один день в декабре 1825 года на Петровской площади Петербурга благодаря безграмотным солдатам, кричавшим здравицы в честь Константина и его жены «Конституции». Историки от КПСС создали рядом с общегосударственным «Ленинским культом» «Пушкинский культ» – для любителей прекрасного и множество культиков поменьше...
Огромное множество сюжетов прошлого не изучалось «советской исторической наукой». Среди них – и тема русского и мирового масонства, старейшей из многих общественных форм, объединявшей и продолжающей объединять сегодня многие миллионы людей.
Попытки же поставить в научной литературе вопрос о масонстве и масонах вызывали погромные кампании, в которых участвовала, задавая тон, Академия наук СССР и прежде всего ее отделение истории (академик И.И.Минц, М.К.Касвинов, Ю.И.Игрицкий, Г.З.Иоффе, Е.Д.Черменский, А.Я.Аврех и многие другие), а также ныне действующие профессора и доценты университетов и высших учебных заведений бывшего Советского Союза.
Однако в литературе, изданной на территории России, можно обнаружить целый ряд здравых суждений по поводу масонской проблемы. Процитируем одно место:
«Сейчас уже никто не отрицает сам факт существования масонства в дореволюционной России, и центр тяжести существующих разногласий лежит в оценке этого явления. В связи с этим необходимо отметить, что масонская проблема имеет не только политическое, но и большое научное значение. Этим самым в нашей литературе поставлена такая важная и совершенно не изученная у нас проблема, как проблема тайной власти. До сих пор преобладает мнение, будто бы действующие на политической авансцене исторические персонажи являются теми, кто располагает реальной властью в обществе. При этом мы совершенно забываем о том, что по законам сценического искусства даже главные герои руководствуются уже готовым сценарием, что, кроме артистов, действующих на сцене, кроме сценариста, есть еще режиссер-постановщик и хозяин театра, которые если и появляются на сцене, то лишь в случае успеха. Между тем именно в их руках находятся и выбор репертуара, и подбор труппы, и режиссерское исполнение авторского замысла.
Одно из отличий политической сцены от театральной заключается в том, что авторы политических сценариев, политические режиссеры-постановщики, продюсеры и импресарио, как правило, не указываются на афишах и не любят выходить на сцену даже под шум оваций. Именно поэтому мы обычно не знаем реальных хозяев общества и не понимаем механизма реальной власти. Постановка вопроса о масонах является попыткой заглянуть за кулисы видимой власти. Даже в том случае, если мы не обнаружим там масонов или же если окажется, что масоны представляли собою ту же сценическую труппу, только первого состава, выступающую для избранной публики и только ей известную, все равно изучение того, что происходило в дореволюционной России за кулисами видимой власти, за кулисами политических партий и революционного движения, имеет принципиальное значение, и изучение этого исторического пласта, способное перевернуть многие наши нынешние представления, можно только приветствовать. Вся проблема заключается только в том, как организовать эти изыскания для того, чтобы они были наиболее результативными.
Главная проблема, которая стоит перед любым исследователем и которая в данном случае имеет особое значение, – это проблема источников». (3)
Здание Департамента полиции МВД
на набережной реки Фонтанки, дом № 16.
Фото 1980-х годов.
Вот почему публикации о масонстве на страницах журнала «Море», издававшегося и редактировавшегося Н.Н.Беклемишевым, нужно изучать как один из источников, который ранее подпитывал информационную коллекцию департамента полиции, следившего по заданию императора Николая II за спокойствием в империи.
Другой вопрос, насколько политическая полиция могла воспользоваться выявленными данными для оперативных целей. Но это уже другая тема и факт биографии сотрудников спецслужб, выгнанных с работы в конце февраля – начале марта 1917 года.
Возвратимся к масонским публикациям журнала «Море».
Не какая-то экзотическая и неразгаданная тайна прошлого, ореолом окружавшая жизнь ордена, заставила редакцию журнала обратиться к теме вольных каменщиков, не поднятие тиража манило руководство журнала, публиковавшего масонские сюжеты, не попытка навязать мистические идеи читающей публике, а вполне практические цели двигали авторами и сотрудниками «Моря». Об этих целях редакция, как правило, писала после каждой очередной публикации в заметках «От редакции».
Попытка связать масонский вопрос с развитием отечественного военно-морского и торгового флота делалась в русской печати впервые, и делалась журналом «Море» исходя из соображений государственных!
Ввиду этого редакция «Моря», предоставляя свои страницы публикациям по масонской теме, решала ряд задач. Прежде всего разбудить у читателя (а это главным образом были военно-морские офицеры и моряки гражданского флота) интерес к проблеме масонства, загнанной ранее цензурой по существу в подполье. Во-вторых, преследовалась цель представить различные оценки братства вольных каменщиков, истории его возникновения и развития, привести порой диаметрально противоположные точки зрения на деятельность масонских лож, существовавших легально во многих странах мира. В-третьих, отметить влияние масонства на ход политического и, конечно же, социального развития в ведущих странах Европы и Северной и Южной Америки, где орден работал открыто, не подвергаясь преследованиям со стороны правительств этих стран.
Сам характер публикаций о масонах в «Море» разнообразен. Это проблемные статьи, претендовавшие на аналитику и посвященные истории и современности ордена франк-масонов в России и за ее рубежами; публикации рукописных источников, главным образом из архивов; рецензии; отрывки из работ зарубежных авторов в переводах с французского, английского и немецкого; компиляции и перепечатки статей, ранее появившихся на страницах других изданий; отклики читателей на работы других авторов; уточнения; полемика; анонсы о выходе новых статей по масонству, а также работ других авторов в других изданиях; иллюстрации; редакционные заметки.
Очень часто, публикуя материал о франк-масонстве, редакция «Моря» в своеобразных послесловиях выражала свою позицию к этой теме. Как правило, такие сообщения («От редакции») подписи не имели. Можно не сомневаться, что их автором был редактор «Моря» Н.Н.Беклемишев: «Едва ли теперь существуют наивные люди, не сознающие различия между внешностью и внутренним содержанием масонства. Относящиеся сюда соображения вскоре будут напечатаны у нас», – писала в № 13–14 за 1906 год редакция журнала «Море».
Здесь же отметим: Н.Н.Беклемишев публикует свои масонские статьи и за пределами редактируемого им журнала «Море». Так, он печатает свои очерки в «Санкт-Петербургских ведомостях», считая необходимым легализацию ордена в Российской империи. Затем, после переработки газетного варианта в журнальный, очерки Беклемишева о масонах появились и в «Море».
Масонские публикации «Моря» освещают весьма различные проблемы, вопросы, сюжеты.
Читатель знакомился с некоторыми страницами истории ряда масонских систем (обрядов, ритуалов или послушаний), историей лож, прежде всего связанных с морем; с символикой братства; ритуальной стороной масонских работ; вопросами происхождения и развития ордена; традициями франк-масонов; публикациями исторических документов, песен, символическими рисунками.
Редакция пыталась освещать тему «масонство» на фоне общемирового процесса развития и внутренней истории отдельных стран и народов, касаясь таких сюжетов, как: масонство и революция, масонство и правящая элита (политика, банковские круги, государственные силовые структуры), масонство и вооруженные силы.
Исходя из общих целей издания – прежде всего публикация материалов о море и моряках, журнал и масонскую тему связывал с океанскими просторами и историей маринизма. В этой связи на страницах «Моря» впервые так широко получила отражение деятельность ордена в связи с историей русского военно-морского флота, работа лож «Нептун» (XVIII век), «Нептун» (XIX век), «Нептун к Надежде» (XIX век), с указанием их численного состава, с перечнем имен «братьев» – видных деятелей флота Российской империи.
Публикации о масонстве в журнале «Море» – своеобразный показатель уровня освещения темы в научно-популярной форме и в то же время показатель характера тех вопросов, которые волновали различные круги русского общества в период между двумя революциями 1905 и 1917 годов. Опасность тайной каменщической организации если не прямо, то косвенно отмечается Т.О.Соколовской, статьи которой часто касались деятельности работавших «в тиши» тайных масонских структур, ложах «закрытого» типа: «Жизнь тайных масонских лож, конечно, известна менее, чем жизнь лож, работавших с ведома правительства. Но тайные ложи возникали и существовали бок о бок с явными ложами и нередко уклонялись от вступления в союзы признанных великими лож», – приходит к выводу Тира Соколовская.
Редакцией «Моря» делалась попытка разъяснить читателю, что же такое масонство. Журнал популяризировал это явление, раздвигая привычные рамки исторической картины прошлого русской общественной жизни, прошлого и настоящего других народов и государств. «Море», подобно «правым изданиям», не запугивало читателя «масонским бредом», сводя свою роль к констатации самого факта наличия данной общественной структуры, заставляло по-иному, не как раньше, взглянуть на нее общественные круги и власть предержащих. В то же время, наряду с впервые вводимыми в научный оборот документальными источниками, редакция печатала сентенции о масонстве, основанные на таких публикациях, как «творения» знаменитого «мистификатора» француза Лео Таксиля, что, безусловно, заставляет сегодня если не отрицать, то по крайней мере с осторожностью подходить к данным о масонстве в некоторых публикациях журнала. Выделяя масонский сюжет на страницах журнала «Море» («Море и его жизнь»), можно сделать вывод: кампания с масонскими публикациями в этом журнале, ведшаяся на протяжении двенадцати лет, не являлась случайной. Она отражала интересы определенной группы лиц, стоявшей возле бессменного редактора (затем издателя) журнала Н.Н.Беклемишева. Круг же самих авторов масонских работ в «Море» не так уж велик. Прежде всего они принадлежали перу самого Беклемишева и Т.О.Соколовской.
Помимо публикаций на страницах журнала отдельные издания о масонстве пропагандировались на обложках органа Лиги обновления флота. Часть из них впервые увидела свет на страницах журнала «Море». Так, например, редакция анонсировала и предлагала читателям приобрести книги: Н.Л. Франмасонство как орудие английской внешней политики (СПб., 1905); Н.Б. Значение франмасонства для флота (СПб., 1909); Н.Б. Россия и масонство (СПб., 1909).
К моменту первых «масонских» публикаций в «Море», то есть к концу 1905 года, из науки ушли, окончив свой жизненный путь, такие крупные исследователи ордена вольных каменщиков, как Степан Васильевич Ешевский (1829-1865), Михаил Николаевич Лонгинов (1823-1875), Петр Петрович Пекарский (1827-1872), Николай Саввич Тихонравов (1832-1893), Николай Карлович Шильдер (1842-1902).
26 ноября 1904 года в Санкт-Петербурге накануне событий 9 января 1905 года скончался великий русский ученый Александр Николаевич Пыпин (1833– 1904), по существу заложивший основы для академического изучения в России истории русской общественности.
Академик Александр Пыпин рассматривал масонство как общественную форму организации, присущую многим народам Европы и Америки, носящую универсальный характер. Великолепно зная историю изучения вопроса не только отечественной наукой, но и изучив труды крупнейших исследователей франк-масонства Германии, Франции, Англии, других стран, обратившись к архивам, изыскивая в них новые рукописные источники, Александр Пыпин создает целый комплекс исторических полотен, связанных с историей русского масонства XVIII – начала XIX столетий. Такие его работы, ставшие хрестоматийными, как «Исторические очерки. Общественное движение в России при Александре I» (последнее изд.: Пг., 1918), «Русское масонство XVIII в. и первой четверти XIX века» (Пг., 1916), «Религиозные движения при Александре I» (Пг., 1916), «История русской литературы» (4 тома, СПб.-Пг., 1911-1913), и множество других монографий и статей, где встречаются масонские сюжеты, дали точные научные рамки, своеобразную систему координат по всему пространству темы «Масонство и русское общество». Шедшие ему на смену исследователи дореволюционной России разрабатывали уже отдельные сюжеты по эпохам, не охватывая всей проблемы в целом.
Издания и переиздания неопубликованных работ A.Н.Пыпина, появившиеся после его кончины, велись рядом тогда молодых ученых: Н.К.Пиксановым, Г.В.Вернадским, Я.Л.Барсковым. Они, вслед за Пыпиным войдя в масонскую тему, смогли не только проникнуть в его научную лабораторию, но и восприняли тональность и оценки как самого движения франк-масонов в целом, так и характеристики отдельных его деятелей, многих сюжетов и проблем.
В начале двадцатого века проходит быстрая ротация научных исторических кадров, происходит усиление внимания нового поколения исследователей в сторону «внутренней» жизни общества, что отражается на количестве и качестве работ по русской общественности. В этой связи тема масонства становится одним из вопросов, который затрагивают и освещают в своих трудах многие историки, литературоведы, архивисты. Назовем их имена: А.М.Васютинский, М.В.Довнар-Запольский, Н.К.Кульман, С.П.Мельгунов, В.Н.Перцев. И.Н.Розанов, И.С.Рябинин, А.В.Семека, B.И.Семевский, Н.П.Сидоров, Т.О.Соколовская, Е.И.Тарасов, В.Н.Тукалевский, И.М.Херасков, Е.С.Шумигорский, П.Е.Щеголев и другими.
Продолжало развиваться академическое направление в науке, подпитывающее научно-популярную литературу, шли к читателю положительные, четко выверенные знания об ордене вольных каменщиков, основанные на фактах, публикуются многие интересные документы по истории масонских лож...
Увы, процесс этот был прерван октябрьским переворотом 1917 года, его задули новые холодные ветры.
Последний номер журнала вышел в 1917 году уже после отречения от престола императора Николая II. Та последняя книжка содержала статью Тиры Оттовны Соколовской «Был ли Петр I масоном?».
Больше «Море» не выходило...
Сергей ЛЕБЕДЕВ.
Февраль 1994 года.
Санкт-Петербург.
Апрель—май 2013 года.
Санкт-Петербург.
НАСТОЯЩАЯ РАБОТА ВЫПОЛНЕНА
В РАМКАХ ПРОЕКТА «БЕЛОЕ ПЯТНО»
НЕЗАВИСИМОЙ НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ
ГРУППЫ «МУЗЕЙ МИЛОСЕРДИЯ»:
РОССИЯ, 193230, САНКТ-ПЕТЕРБУРГ,
ул. ТЕЛЬМАНА, д.40, кв.348,
тел. 442-68-52; 8-952-210-75-34.
Автор выражает особую благодарность сотрудникам журнального отдела бывшей Императорской Публичной библиотеки в Санкт-Петербурге за оказанную помощь в работе.
Глубокую признательность и благодарность автор выражает своей маме Татьяне Сергеевне Лебедевой, а также тем, кто поддерживал его начинания по изучению масонства: Николаю Мазуренко, Татьяне Корнеевой, Дмитрию Даеву, Владимиру Козыреву, Алексею Коцюбинскому, Виктору Брачеву, Галине Волосовой, Владимиру Гронскому, Наталье Дьяченко, Кириллу Петрову, Льву Парасону, Константину Петрову, Александру Пшеничникову, Владимиру Соколову, Галине Соловьевой, Виталию Старцеву, Вадиму Федорову, Константину Худолею, Владлену Чертинову, Михаилу Шевченко.
Символика розенкрейцерской степени в масонстве
_____________________________________
ПРИЛОЖЕНИЕ
В 2012 году в Санкт-Петербурге
на территории
«Санкт-Петербургского Парусного клуба»
открыт памятник
великому князю Александру Михайловичу Романову,
ставший первым памятником этому выдающемуся
государственному деятелю в России.
Скульптор Альберт Серафимович Чаркин
и князь императорской крови
Дмитрий Романович Романов
в день открытия памятника
великому князю Александру Михайловичу.
Великий князь
Александр Михайлович Романов (1866-1933)
– внук императора Николая I
и муж сестры императора Николая II.
Адмирал, генерал-адъютант,
служил на Черноморском и Балтийском флотах,
возглавлял Главное управление
торгового мореплавания и портов,
являлся председателем Особого комитета
по усилению флота
на добровольные пожертвования,
во время Первой Мировой войны
возглавлял авиационную часть армии.
Законы масонов строго повелевали не открывать масонских тайн профанам – ни устно, ни письменно. В сохранении тайны масоны клялись страшными клятвами, подписывая присягу собственной кровью. Но масонов нет. Взамен их – стеклянные витрины музеев с масонскими орденами и знаками. Холодный блеск металла кинжалов и мечей почти не изменился за сто лет; сверкает золото пламенеющих звезд; горят кровавым блеском кроваво-красные самоцветные камни; разноцветный шелк масонских одеяний почти истлел; белая лайка перчаток и запонок потемнела; почернело серебро на масонских эмблемах смерти; удивительно сохранили свои краски великолепные орденские струйчатые ленты – зеленые, розовые, голубые… Архивы хранят роскошные патенты на масонские звания. В архивных шкафах многочисленные масонские рукописи и книги: тщательно перевязаны консерваторами потемневшие письма; бережно расставлены на полках большие протокольные книги в темных прочных кожаных переплетах; масонские обрядники в виде небольших книжек в восьмушку переплетены в алый и лазоревый бархат, в белый атлас, разукрашенный золотыми масонскими эмблемами».
Так писала в 1907 году в одной из своих статей на страницах журнала «Море» крупнейший знаток масонства Тира Оттовна Соколовская. Прошло почти девяносто лет после этой публикации. Теперь уже нет музейных витрин с масонскими сокровищами и раритетами, но вновь, как и тогда, в начале XX столетия, масонская тема волнует отечественные умы.
На полках бывшей Императорской Публичной библиотеки в Санкт-Петербурге стоят переплетенные номера журнала «Море», где прячутся статьи о вольных каменщиках, чья история в их взаимной связи нас интересует.
В конце 1901 года (в октябре) в Санкт-Петербурге стал выходить журнал «Море и его жизнь». С конца 1905 года журнал именовался просто «Море». Отметим внешнюю сторону истории журнала: он с 1901 по 1904 год включительно выходил ежемесячно, с 1905 по 1907 год включительно – еженедельно, а с 1908 по 1917 год – выпусками по одному-двум номерам в год в виде брошюр. Редакторами журнала являлись: Н.Н.Беклемишев, с № 1 1908 года – также А.Д.Григорьев, с 1911 года – Ю.В.Руммель (1), причем Н.Н.Беклемишев значился издателем.
Интересующий нас журнал можно отнести в разряд общественно-политических и научно-популярных изданий, напрямую связанных с флотом.
Душой этого периодического издания, так сказать, его «пламенным мотором» был на протяжении семнадцати лет отставной генерал-майор Николай Николаевич Беклемишев (род. в 1857 г.), выступавший в разные годы в качестве редактора и издателя «Моря». Автор многих публикаций, он подписывал свои статьи собственным именем или псевдонимом, а также помещал статьи без подписи. По всей видимости, многие материалы «Моря», носившие пометы «От редакции», принадлежат перу Н.Н.Беклемишева. (2)
«Море» как орган Лиги обновления флота служит интересам военного и торгового флотов и вспомогательных к ним учреждений, не упуская из виду, что морская деятельность является показателем внутреннего состояния страны, и понимая, что обновление флота в широком смысле происходит с обновлением жизни государства», – неоднократно отмечалось на обложках журнала.
В Санкт-Петербурге в стенах знаменитого Соляного городка на Пантелеймоновской улице, 2, в самом конце 1905 года при IV военно-морском отделе (техники военного и морского дела) Императорского Русского технического общества возникает Лига обновления флота.
Задача Лиги сводилась к мобилизации общественно-политических сил, усилий промышленных и финансовых кругов России на дело быстрого восстановления русского флота после сокрушительного поражения при Цусиме.
Интересна история возникновения Лиги: «Председатель IV военно-морского отдела Русского технического общества по просьбе лица, пожелавшего остаться неизвестным, в заседании непременных членов отдела 8 ноября 1905 года формулировал предложение об учреждении нового общества, что было встречено с горячим сочувствием всеми присутствовавшими», – писал журнал «Море». Затем на следующих заседаниях происходил обмен мнениями, где были выработаны программа и устав Лиги. 20 декабря 1905 года состоялось избрание должностных лиц общества. Председателем Лиги назначили Н.Н.Беклемишева. 22 августа 1906 года устав Лиги обновления флота был зарегистрирован градоначальником столицы.
10 декабря 1915 года Лига обновления флота стала именоваться Морской лигой.
Судя по протоколу собрания Морской лиги от 28 марта 1917 года, то есть после Февральской революции (события которой прошли сравнительно недавно), Лига продолжала координировать свои действия с IV военно-морским отделом Русского Технического общества.
Появление в «Море» масонского вопроса и публикаций об ордене вольных каменщиков не являлось случайностью. Эту проблему надо рассматривать в русле задач журнала. Редакция «Моря» считала: «Можно думать, что образование замкнутых морских союзов и кружков поведет к новому оживлению деятельности масонских лож». Здесь нужно добавить: как в самой России, так и во всем мире. Своими публикациями о масонстве группа лиц, стоявших около Н.Н.Беклемишева, на страницах журнала начала вести целенаправленную пропаганду различных вопросов, сюжетов, проблем, совокупность которых описывала тему масонства. Публикации об ордене франк-масонов носили характер как «про», так и «контра», что являлось необычным для русской периодической печати, прошедшей к концу 1990-х годов стадию политической дифференциации по партийным и клановым пристрастиям.
Как известно, двумя императорскими указами – Александра I от 1822 года и Николая I от 1826 года – масонство как тайное общество в Российской империи было запрещено. Каждый вступавший на военную государственную службу обязан был дать подписку о непринадлежности к масонским ложам.
Жмите "Нравится"!
МЫ В СОЦ. СЕТЯХ: Вконтакте,
Фейсбуке, Твиттере, на Гугл+
Гора Николая Николаевича Беклемишева
в бухте Провидения в Беринговом море
______________________
(1) РУММЕЛЬ Юлиан Евгений Владиславович (1879-1954) – инженер, предприниматель, кандидат коммерции. Родился в Польше в дворянской семье. В Санкт-Петербурге окончил Коммерческое училище, в Глазго – Политехнический институт. Служил коммерсантом в автомобильной фирме, на металлургических предприятиях Юга России. В Санкт-Петербурге жил в 1904-1918 годах, работал в управлениях и комиссиях ряда заводов, фабрик и банков. В 1915 году стал секретарем Лиги обновления флота, редактировал журнал «Море», являлся членом Русского Технического общества. Затем служил в Русско-итальянской торговой палате (1915-1916 гг.), был делопроизводителем IV Отдела РТО, служил в Обществе военной, морской и сельской техники (1915-1916 гг.). В 1918 году эмигрировал в Польшу, где долгие годы работал на многочисленных коммерческих предприятиях, на фабриках и заводах, был частным предпринимателем. В Гдыне создал свою фирму, открыл Дом моряка, был депутатом и почетным консулом Греции. Основатель польского яхт-клуба (1924 г.). Член краевого совета польской ИМКА (Христианской молодежной ассоциации) в 1935-1939 годах. Создал и возглавил Ротари-клуб в Гдыни. В 1939 году эмигрировал в Грецию, оттуда вернулся в Польшу в 1945 году и до 1951 года являлся советником по морским делам в Министерстве судоходства Польши. Масон-филалет, с 1911 года член петербургской ложи «Северная Пирамида», действовавшей в системе «Рыцарей-филалетов», в 1916 году член петербургской ложи «Астрея» («Великая Ложа» филалетов). В 1931 году обращался в Великую Национальную Ложу Польши.
См. об этом: Серков А.И. Русское масонство. 1731-2000. Энциклопедический словарь. М., «Росспэн», 2001, с.717, 1142, 1145, 1209.
(2) БЕКЛЕМИШЕВ Николай Николаевич («Н.Б.») (1857 – после 1925) – генерал-майор в отставке с 1904 года, видный деятель флота, гидрограф. В 1877 году окончил штурманское училище. Затем прапорщик Корпуса флотских штурманов. Минный офицер 2-го разряда с 1878 года, плавал на судах минного отряда. На клипере «Стрелок» в 1880-1882 годах совершил дальнее плавание. Окончил кораблестроительное отделение Николаевской Морской академии. Минный офицер 1-го разряда с 1888 года, плавал в 1890-1892 годах на крейсере «Память Азова». Командир отряда миноносок Балтийского флота в 1893-1897 годах. Преподаватель Артиллерийского офицерского класса с 1900 года. Старший инспектор торгового мореплавания с 1902 года, в 1903-1905 годах начальником отдела торговых портов Главного управления торгового мореплавания. Занимался разработкой устава о торговом мореплавании. Руководил военным и морским отделами Императорского Русского Технического общества с 1903 года. Основатель и председатель «Лиги обновления флота» в 1905-1917 годах. Член Высочайше учрежденного Особого комитета по усилению военного флота на добровольные пожертвования (1906 г.); член Совета по горнопромышленному делу; секретарь Общества военной, морской и сельской техники; член Комиссии по народному образованию; директор Музея изобретений и усовершенствований; председатель Комитета морских экскурсий; член комиссии по организации сбора на военно-воздушный флот; товарищ председателя разработки полковой и корабельной истории Императорского Русского военно-исторического общества. Редактор-издатель журнала «Море» в 1900-1917 годах (заседания редакции проходили в доме № 2 по Пантелеймоновской улице), публиковал статьи по военно-морским и техническим вопросам в «Морском сборнике». Масон, входил в так называемую «Особую ложу» в Санкт-Петербурге – Петрограде (по ряду публикаций ложа именовалась «Астрея» и примыкала к «Лиге Обновления флота»), которую будто бы возглавлял великий князь Александр Михайлович. Эту же группу называют также русским отделением французского оккультного «Ордена Рыцарей Филалетов», действовавшим в Санкт-Петербурге с 1910-х годов. Н.Н.Беклемишев упомянут в воспоминаниях великого князя Александра Михайловича как его помощник в тайном обществе филалетов. В ряде других источников утверждается, что Н.Н.Беклемишев в 1916-1917 годах являлся «Великим Провинциальным мастером лож Шотландского Устава в С.-Петербурге». Автор публикаций о масонах. Кавалер ордена Святой Анны 2-й степени. В 1926 году давал показания в ОГПУ о попытке возрождения масонских лож в советской России – «с ведома Политуправления (ОГПУ – С.Л.), чтобы работать совместно на сближение с западными державами». Его брат: Беклемишев Михаил Николаевич (1858-1936) – генерал-майор с 1910 года, крупный специалист в области подводного кораблестроения и подводного плавания. Его жена: Любовь Алексеевна. Жил в Санкт-Петербурге (?): на набережной реки Мойки в доме № 12. Именем Н.Н.Беклемишева названа гора в Беринговом море.
См. об этом: Николаевский Б.И. Русские масоны и революция. Редактор-составитель Ю.Фельштинский. М., «Терра», 1990, с.108; Берберова Нина. Люди и ложи. Русские масоны XX столетия. – Вопросы литературы, 1990, № 4, с.167, 216; Аврех А.Я. Масоны и революция. М., «Политиздат», 1990, с.284, 289-293; Хасс Л. Еще раз о масонстве в России в начале XX века. – Вопросы истории, 1990, № 1, с.32; Петербургские мартинисты 1910-1925 годов. Документы Архива Министерства безопасности Российской Федерации. Публикация В.С.Брачева. – Отечественная история, 1993, № 3, с.192; Доценко В.Д. Морской биографический словарь. СПб., «Logos», 1995, с.53; Брачев В.С. Русское масонство XVIII – XX вв. СПб., «Стомма», 2000, с.328, 367; Серков А.И. Русское масонство. 1731-2000. Энциклопедический словарь. М., «Росспэн», 2001, с.98; Hass Ludwik. Loza i polityka. Masoneria rosyiska. 1822-1995. Tom 1. Wolnomularstwo rosyiskie w podziemiu. 1822-1921. Warszawa, «Bellona», «Wydaw. fund. «Historia pro futuro», 1996 (Хасс Людвик. Ложа и политика. Русское масонство, 1822-1995. Варшава, «Беллона» – «Фунд. издательство «История для будущего», 1996, т.1. Русское масонство в подполье, 1822-1921), s.161-164, 215.
(3) Иванова С.Ф. Масонская проблема в советской литературе. – В кн.: Из глубины времен. Альманах. СПб., 1992, № 1, с.165-170.
Выводы относительно Николая Николаевича Беклемишева утешительными не были. Если бы он в то время смог прочитать в «масонском деле» то, что о нем пишут сотрудники тайной полиции!
Писалось же много интересного. В недрах политического сыска, наблюдавшего за масонами, в мае 1911 года была составлена обширная записка, в которой относительно редактора журнала «Море» мы читаем: «Все петербургские масоны группируются около Н.Н.Беклемишева, Т.О.Соколовской и В.В.Архангельской-Авчинниковой. Главным местом их собраний является помещение Музея изобретений и усовершенствований (Мойка, 12), где почти ежедневно происходят обсуждения всевозможных тем, касающихся масонства». В записке также отмечалось: «Устраиваемые в этом помещении собрания не являются, однако, собраниями в стиле «лож», а представляют собою подготовительную инстанцию вербования адептов масонства, выражающуюся в чтении тенденциозных лекций и докладов».
Так и писали!
Но тылы у редактора «Моря» были крепкие, тылы имелись!
Санкт-Петербург:
История
за фасадом